Все к лучшему - Галина Альвергнат
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
…С одним твердым убеждением выходил Джошуа из дома друга: надо что-то делать. Что-то предпринимать, чтобы помочь. Но что? Наверняка есть какой-то выход из ситуации. Есть выход из любой ситуации.
«Сегодня же и начну наводить справки,» – решил он, садясь в машину…
Несколько дней спустя Джошуа пригласил в свое бюро Даниэлу и Жан-Поля.
6
Они молчали все трое некоторое время после того, как Джошуа закончил говорить…
– Не совсем чистый способ, … – наконец нерешительно начал Жан-Поль…
– Да, – согласился адвокат. – Но и не совсем грязный. Все основано на добровольных началах, и каждый получает свое: одни – деньги, другие – ребенка… В определенном смысле можно даже сказать, что это – хороший выход из непростой ситуации для всех. Почему? Потому что в противном случае мать готова убить своего будущего ребенка, т.е. сделать аборт, а это в какой-то степени можно квалифицировать как убийство. В чем состоит нарушение закона, (и это я могу вам сказать точно), в том, под каким предлогом пересекается граница. Но это очень объяснимо. Нельзя ведь сказать: «Я въезжаю на территорию США, чтобы продать своего ребенка.»
– У нас уже и не может быть чистого решения проблемы, – вступила в разговор Даниэла. – За последние годы мы столько раз лгали, такую гору лжи соорудили, что еще одна ложь уже ничего не изменит.
– Ты думаешь, нам удастся сохранить полную секретность? – обратился к Джошуа Жан-Поль. – Мне кажется, мама уже давно обо всем догадалась. Не понимаю только, почему она до сих пор ничего не сказала отцу.
– Твоя мать – очень мудрая женщина. Она много знает и много о чем догадывается, но мало говорит. Я уверен, что и в нашем случае она обо всем быстро догадается, быстро поймет, что беременность твоей жены, как бы это сказать… не совсем настоящая…, догадается, но ничего не скажет. Никому. И я даже знаю, почему.
– Почему? – спросила Даниэла.
– Твоя свекровь хорошо понимает, что лишнее сказанное слово никому блага не сделает. А испортить может все – и безвозвратно. А что я могу сказать по поводу полной секретности… Она вам, наверное, в будущем и не к чему. Я знаю немало случаев, когда нежелание родителей говорить правду ребенку приводило к трагедии. Думаю, что если все произойдет так, как я вам предлагаю, впоследствии, когда мальчик (я предполагаю, что речь идет именно о мальчике) подрастет, нужно будет сказать ему правду, не всю, конечно. Сказать то, что можно сказать. Секретность нам нужна только для Жан-Жака, а ему жить недолго осталось. Так что, если хотите его порадовать напоследок, поспешите…
Снова наступило молчание, которое на этот раз прервала Даниэла:
– Расскажите, хотя бы примерно, как это вообще происходит…
– Абсолютно точно я и сам не знаю, не сталкивался до сих пор.
– Как же Вы об этом узнали?
– Обратился к нужным людям, которые владеют информацией. Фирма хорошо засекречена. Женщин немного, и все очень тщательно отобраны. В основном с территории бывшего Советского Союза.
– Почему? – не поняла Даниэла.
– По внешним признакам они близки к нам, и нет такой расовой скрещенности, как в странах Европы, или у нас, например. Я хочу сказать, что рождаются дети с белой кожей. Вы ведь не хотите показать дедушке внука с темной кожей или с узким разрезом глаз, к примеру. Да и для вас в будущем это может вызвать лишние вопросы, которые, конечно же, ни к чему. Потом там сейчас ситуация такая сложная, очень много людей, а, следовательно, и семей находятся на грани выживания… или вымирания, как вам больше нравится. К тому же, как мне объяснили, у русских очень хороший интеллектуальный потенциал, а фирма не отбирает кого попало. К примеру, если у женщины не первая беременность, проверяют уже родившихся детей: как учатся, что из себя представляют и так далее… Покажут даже фотографии этих детей. Потом, прежде чем сюда попасть, они (эти женщины) проходят разного рода тестирования и исследования, целью которых является проверить уровень интеллектуального и физического здоровья и самой женщины, и будущего ребенка.
– Стопроцентной гарантии они все равно дать не могут, наверное? – полуутвердительно спросил Жан-Поль.
– А кто ее дать может? Разве что там… – Джошуа поднял глаза кверху. – Только нам об этой полной гарантии не скажут.
Жан-Поль вопросительно посмотрел на жену. После нескольких секунд неуверенности Даниэла согласно кивнула головой.
– Вот и хорошо, – адвокат обрадованно потер руки. – Давайте сразу и начинать. Вы хотите, чтобы я этим занялся, или возьмете номер телефона? Сначала нужно позвонить и сказать определенные слова…
– Предпочитаем, чтобы Вы занялись, – в голосе Даниэлы была просьба.
– Согласен. Давайте обговорим прямо сейчас, что именно я должен искать…
Через несколько дней, в пятницу, во время ужина в родительском доме Жан-Поль и Даниэла объявили долгожданную новость…
Джошуа искал подходящую кандидатуру. За три месяца он представил анкеты и фотографии нескольких женщин. Сначала будущие родители всех отвергали. Полтора-два месяца назад Джошуа нашел, казалось, то, что устроило и Даниэлу, и Жан-Поля… К сожалению, надежды их не оправдались. Время шло неумолимо быстро, надо было торопиться, а первая неудача подняла планку запросов четы Дюпрей еще выше…
Джошуа начал уже беспокоиться за исход задуманного им дела, когда ему показали видеозаписи с камер наблюдения за вновь прибывшими. Вновь прибывших было трое. Одна из них – Анна Велехова.
Другие не привлекли его внимания надолго – взгляд задержался на Анне. После нескольких минут он попросил ее документы.
А еще через двадцать минут внимательного изучения всех ее бумаг набрал телефонный номер и сказал коротко: «Уверен, что нашел то, что нужно. Везу досье на изучение.»
Несколько дней спустя за Анной, которая ничего не знала (и никогда не узнает) ни о разговоре, так или иначе решившем ее судьбу (и судьбу ее будущего ребенка), ни о людях, в нем участвующих, никогда не слышала ни о семье Дюпрей, ни о ее проблемах, – за ней пришли…
Всего она не узнает и позже…
Таким образом оказались тесно связаны, и не только на несколько ближайших месяцев, судьбы людей, так далеко друг от друга отстоящих.
7
И снова она в аэропорту. Какой уже раз за последние недели? На этот раз в сопровождении немолодого мужчины, который представился – Джошуа.
Когда узнала, куда летит самолет (Лос-Анджелес! Господи, я скоро все Соединенные Штаты облечу!), затем, когда села в машину с шофером, встретившим их в аэропорту, (Это и есть знаменитый Ролс-Ройс?), не в первый раз подумала: «Да, при других обстоятельствах можно было только радоваться, что я все это вижу и познаю. Для меня при моих жизненных условиях все это выглядит нереальным, почти сказочно нереальным. При маленькой оговорке: при других обстоятельствах. Да, только оговорка эта – другие обстоятельства – не моя реальность. Моя реальность – именно мои обстоятельства. Мои… и ничьи другие…» Сердце опять больно сжалось, и боль отозвалась в ней тревогой: тревогой за себя (куда меня везут? что меня там ожидает?), тревогой за свою семью, за свое решение и за его последствия…
Машина в это время выехала за город и, набрав скорость, поехала по автодороге. За окном мелькали пейзажи, какие она никогда даже и не мечтала видеть: с одной стороны – океан, с отражающимися в его водах солнечными лучами, блики которых по временам слепили глаза; с другой стороны – красивые большие дома, то рядом с дорогой, то вскарабкавшиеся достаточно высоко в горы. И непривычная растительность во всем своем экзотичном великолепии: высокие пальмы с огромными, растопыренными в разные стороны листьями, вьющиеся растения, оплетающие ограды домов, цветущие растения самых немыслимых окрасок…
Не проехав и часа, машина свернула в сторону от автодороги, и океан остался позади. «Кабазон» – успела она прочитать название на указателе. Но они не остановились в этом маленьком уютном городке, а устремились дальше по дороге, которая вела их в места, все более безлюдные. И снова сердце… Забилось так, что у нее перехватило дыхание. «Сколько же еще все это будет продолжаться? На сколько еще у меня хватит сил?»
Машина резко остановилась у высоких, литых из черного металла ворот. И ворота, и огромный парк, виднеющийся за ними, и белый двухэтажный дом в глубине парка – все это открылось перед ними неожиданно, после резкого поворота.
Водитель нажал кнопку на панно, и ворота бесшумно распахнулись. Вблизи дом оказался большим, очень большим, с высокими белыми колоннами, широкими ступенями и массивными, тяжелыми входными дверями…
В просторном холле было безлюдно, и сам дом казался пустым: ни звука телевизора, ни голосов.
